Самый тупой писатель гостевой gustow.org Урюк представляет ученика

Школы Набокова

DeeМитрий (с)

Прим Густова: по некотрым сведеньям этот ученик школы Набокова хотел дать мне пизды на концерте НОМ, так вот посмотрим, как ты, DeeМитрий (с), ощутишь себя в серьезной литературе.

Судьба.

Часть первая.

Помню, когда я был мелок и посещал школу, на много классов младше меня учился некий кудрявый маленький жиденок, на жопе которого любая сволочь могла зачастую увидеть четкий след от мужского ботинка. Каждый день его провожал в школу и встречал после уроков пожилой еврей в очках, видимо, жидопапаша.

Очки у папаши были примечательные: толстые, сильноплюсовые стекла, мощная пластиковая оправа "под рог", одна из дужек была примотана бежевой шерстяной ниткой. Он в любую погоду был одет в засаленную болоньевую куртку и стоптанные примерно под 45 градусов внутрь ботинки; ноги главы семьи представляли собой каллиграфически выверенную букву "х". Иными словами, его интеллигентность и благородство крови моментально бросались в глаза даже непосвященным. Каждый раз, забирая своего жиденка из школы, папаша-еврей вручал ему скрипку в потертом кожаном футляре.

Как уже догадался проницательный читатель, семья была либо не из богатых, либо из очень прижимистых, что, впрочем, свойственно многим представителем этой национальности. Я окончил школу, и через пару лет случайно увидел на каком-то заборе афишу: тот самый маленький жиденок из моей бывшей школы, став лауреатом множества музыкальных конкурсов, лабает в консэрватории сольный концэрт... Позже я видел его по ТВ в компании семьи небезызвестного певца и киноактера М. Боярский (не склоняется).

Дети шумно дружили. Теперь, наверное, жиденок уже вырос и зашибает бабки концэртами по всему миру, радуя привередливого слушателя чарующими скрипичными мелодиями, а папаша его стаптывает под тем же углом уже значительно более дорогие ботинки от ведущих кутюрье...

А может быть, доживает свою жизнь у пивного ларька.

Такая вот штука - судьба!..

Судьба. Часть вторая.

Помню, когда я был мелок и посещал школу, литературу у нас преподавала всеми уважаемая и очень старая учительница Ева Борисовна Вайсман. Когда я еще учился в младших классах, ее именем нас пугали. Погоди, мол, шалопай, придет еще время, когда ты будешь ходить на уроки к Еве Борисовне!.. Но уже тогда казалось, что проживет она еще от силы года два - три, а уж из школы-то ее попросят и того раньше.

Не случилось.

К восьмому классу и я не смог избежать всеобщей участи. Внешностью старая еврейка отличалась весьма колоритной. При крайне брюзгливом и склочном характере росту в ней было примерно столько же, сколько и веса - чуть меньше ста. Когда она в разгар урока подкрадывалась по междупартовому проходу к моим беседующим о футболе товарищам, заметить ее было практически невозможно. Поэтому сигналы о грозящей опасности передавались на задние парты по эстафете сидящими в первых рядах по мере прохождения этих рядов Евой Борисовной.

Предупреждения товарищам могли быть переданы исключительно жестами, т.к. старая карга слухом была наделена отменным, и даже в столь преклонном возрасте не могла на него пожаловаться. Для полноты восприятия опишу еще ее потрясающий рот. Как и у многих прочих стариков, чьи лицевые мышцы с возрастом дряхлеют, а то и просто атрофируются, у Евы Борисовны Вайсман постоянно отвисала нижняя губа.

Но это бы еще ничего, с этим еще можно было смириться. Дело в том, что в более раннем возрасте, по всей видимости, Ева Борисовна перенесла некоторую челюстно-лицевую травму, в результате которой у нее отсутствовал фрагмент нижней челюсти между двумя передними зубами - проще говоря, между деснами и губой зияла черная дыра, из которой в процессе нотаций (а только для чтения нотаций могла она стечь со своего стула и придвинуться почти вплотную к несчастному ученику!) летела струйками слюна, а особо зоркий ученик еще мог и проследить посредством этой же дырки движения мокрого языка Евы Борисовны, даже в тот редкий момент, когда она замолкала.

А еще от "любимой" учительницы плохо пахло...

Как я уже упомянул, старушка пользовалась всеобщим уважением в учительской среде, поэтому требовать замены педагога было делом бессмысленным и чреватым.

Наиболее "продвинутые" ученики, в основном, второгодники, которым, как известно, терять в этой жизни было уже нечего, боролись с ней более активными способами.

Известны, например, два случая сбрасывания на проходящую Еву Борисовну кирпичей с крыши, а один герой даже не пожалел арбуза... Судьба заботливо и неусыпно хранила Еву Борисовну Вайсман, отводя от ее лысеющего черепа метко брошенные камни, арбузы и даже водяные бомбочки - излюбленное оружие партизанящих пацанят. И даже сейчас, по прошествии множества лет со дня окончания мною школы, я еще нередко вижу в окно ковыляющую на работу Еву Борисовну, которая, как мне теперь кажется, еще всех нас переживет.

Такая вот штука - судьба!..

Судьба. Часть третья.

Помню, когда я был мелок и посещал школу, в одном классе со мной учился один премерзкий чернявый тип жидоеврейской национальности. Звали карапуза Женей.

Евгением то есть.

Учился жиденок, прямо скажем, не очень.

Среднего уровня гениальности был наш Евгений.
Кроме того, был он нечистоплотен, а то и просто грязен, и поэтому вонюч: уже к седьмому классу в раздевалке спортивного зала невозможно было находиться с ним рядом, когда Женя переодевал обувь. Бывало спросит кто покультурнее: "А что это за шмон, парни? Сдох что ли кто-то у нас?"

А Женя ему в ответ, почесывая ногтем шарообразный череп сквозь непролазную гриву жестких курчавых волос: "Так это носки, наверное, грязные у меня..." Ноги у Евгения и впрямь были замечательные. При менее чем среднем росте - чуть более полутора метров - жиденок отличался в классе уникально крупным размером ступней.

Да что там!

Он и по всей школе, вероятно, был рекордсменом в этом смысле. Друзей у Евгения было немного.

Разве что долговязый Миша вспоминается, тот, что так же нес по жизни тяжесть грехов Мирового Сионизма.

Возможно, дело было в повышенной вонючести и пониженной внешней привлекательности, а возможно - в дивной Жениной привычке делать подлянки. Фирменным блюдом Евгения была следующая подлянка. Когда, например, перед уроком биологии становилось ясно, что учительница задерживается, и урок вовремя уж точно не начнется, все начинали радостно гудеть: "А вот если через пять минут не придет - мы уж точно больше ждать не станем! Айда домой!.."

Громче всех в таких ситуациях кричал Женя, предлагая коллективно сходить в кино, съесть немалые количества мороженного, купленного в складчину... Да мало ли интересных дел можно найти вместо уроков?! Эта революционная идея разом овладевала неокрепшими умами моих одноклассников, и все, кроме пары вечно отверженных "ботаников", с топотом убегали на улицу, прихватив в раздевалке куртки и пальто. Но только в кино или в кафе обнаруживалось отсутствие главного агитатора. Нет!

Евгений не поддерживал класс в веселых начинаниях. Вместо этого он тихонько направлялся в кабинет биологии, где с умным видом раскрывал учебник. А на вопрос разгневанного учителя "А ГДЕ ЖЕ ВСЕ?!" оставалось ему только ответить, что все, мол, смотрят Пьера Ришара в близлежащем кинотеатре...

Учитель, обнаружив подобную честность и трудолюбие курчавого еврейского подростка, тут же становился к последнему куда снисходительней, что позволяло Евгению без особого труда улучшать показатели своей успеваемости. Но даже подростковые нервы не беспредельны.

Как-то раз некая группа товарищей собралась проучить жиденка. Для этой цели в школу тайком было пронесено немалое количество жгучего красного перца. Улучив момент, Евгения резво окружила эта самая группа, ухватила под руки, перенесла на лавку и щедро натерла ему рожу перцем. Плакал Женя от обиды и унижения, тер грязыми кулачками злые слезы, но только хуже и хуже ему становилось, так как своими растираниями занес он перечный сок в глаза. Отпустили его, а морда у Жени раза в три выросла вширь, а красные узенькие глазки - точь в точь как у китайца!..

Орет Женя, как осел на живодерне, слезы - в три ручья. Да что толку! Подоспел тут его друг Миша и увел жиденка в медпункт. То-то дивное было зрелище со стороны! Много после было шуму! Милиция приезжала: пожилой усатый капитан и молодая симпатичная лейтенант из отдела по работе с несовершеннолетними. Пугали постановкой на учет в детскую комнату милиции.

Прибегали Женины родственники, брызжа слюной обвиняли учеников в оголтелом фашизме, а администрацию - в пособничестве национальной нетерпимости, писали жалобы в Горисполком... Не избежал причисления к антисемитам и я, потому как в ответ на очередную тираду Жениной жидомамаши разразился громким веселым смехом, уж больно нелепо выглядела всклокоченная еврейка!..

Но, надо сказать, наука пошла жиденку впрок. Больше не устраивал он подобных шуток над товарищами, сделался тихим и вежливым, а в настоящее время, говорят, стал, наконец, приличным человеком и работает где-то под Хайфой по торговой части.

И откуда что взялось?!

Кто знает, как низко мог бы он опуститься, если бы сама судьба не указала ему правильный курс в жизни посредством перца и группы разгневанных мстителей... Ведь, возможно, и мыться теперь стал чаще наш Евгений!

Хотя это, конечно, вряд ли.

Такая вот штука - судьба!..